С репортёра. Его умения видеть, слышать, чувствовать и — удивляться. И, конечно, с умения передать свои впечатления. А этому можно учиться, что и делают сегодня наши школьники. Написать так, чтобы дать возможность и другим почувствовать себя на месте события, получается не сразу. Но это очень заманчиво – побывать там, где ещё не доводилось, примерить на себя новые роли или подсмотреть что-то любопытное в обычной повседневности.

Слон Cемён

Екатерина Чернюк

Я подняла голову в весеннее небо. Причудливые плюшевые фигурки — облака плывут на лазурном фоне. Люблю всматриваться в необыкновенные образы, созданные потоками воздуха. В изобилии форм, напоминающих то цветы, то птиц, то волшебных животных, я всегда нахожу хотя бы одного слона. А сегодня целые стада облачных слонов весело путешествуют в голубом просторе, подставляя округлые бока тёплым солнечным лучам. Они то бегут, то застывают на месте, задумавшись о своём, слоновьем, то разбегаются по небу небольшими группами. Каждый слонёнок уникален. Они бывают самых разных оттенков: молочно-белые, серые, почти чёрные, нежно-розовые, золотистые. Будто нарисованы красками. Иногда подует ветер и, кажется, вот опустело небо, только солнце в бирюзовой выси. А нет, пробирается по краю горизонта одинокий слон, философ и мечтатель. Так и я иду одиноко, мечтаю, думаю о великих художниках, о том, какое это сложное искусство — живопись. Но, может быть, именно сегодня оно станет для меня немного ближе. Моя одноклассница согласилась провести для меня мастер-класс по рисованию.

Я поднялась на пятый этаж, немного отдышалась и позвонила в дверь. Мне открыла мама Вари (так зовут мою одноклассницу). Я старалась пройти бесшумно, чтобы не отвлечь юную художницу. Варя стояла у мольберта. Я вслушивалась в шуршание её карандаша, есть что-то в этом магическое и притягивающее.

— Что будем рисовать? — спросила Варя.

— Давай нарисуем слона!

Художница начинает наносить на белый лист тонкие, едва заметные линии. Карандаш двигается то в сторону, то вверх.

— Существуют ли какие-то правила в рисовании?

— Нужно освоить азы. Начинать лучше всего с простого. Например, научиться делать наброски карандашом, а потом уже можно переходить к рисованию в цвете. Наш преподаватель всегда говорил: «Практикуйтесь, практикуйтесь и ещё раз практикуйтесь». Мы его передразнивали, шутили над ним. Но, если ты хочешь стать профессионалом в чём-то, то ты должен отдаваться этому делу. С этим не поспоришь. А самое главное, никогда нельзя опускать руки. Не все же художники сразу проснулись великими, — Варя опустила глаза и улыбнулась.

С карандашным наброском покончено. Она берёт краски и медленными мазками широкой кистью прорисовывает фон. Аккуратные движения её руки – и небо становится голубым, а трава зелёной, оживает и слон.

— Что для тебя живопись?

— Рисование — это именно то, что помогает мне мечтать и реализовываться. Отстраниться от окружающего и жить в мире творчества и бесконечной красоты.

Слон уже стоит на земле, подняв голову к небу. Он стал объёмным. Появились тени, которые сделали картину глубокой. У слона большое тело и огромные, словно тумбы, толстые ноги, но, несмотря на это, выглядит он изящно и весело. Многие думают, что рисовать слона просто, на самом деле его большие уши, хобот и бивни нелегко нарисовать так, чтобы они выглядели реалистично. Юная художница медленно прорисовывает каждую трещинку на коже животного. В некоторых местах покрывает её морщинами, хобот – складками. Делает это с помощью штрихов карандашом. Варя не нажимает сильно на карандаш, её рука словно летает над листом. Линии должны быть еле заметными.

— А как приходят идеи, придумываются темы?

— Я стараюсь наблюдать за людьми и природой. Мне нравится посещать выставки современного искусства, смотреть на интересные картины известных художников. Талантливые произведения живописи, история искусств заставляют меня двигаться дальше, хочется узнавать что-то новое… Можно, я попрошу тебя нарисовать цветок? Рисуй любой, какой первый придёт тебе в голову.

Я беру в руки карандаш, подумав минуту, приступаю к работе. На переднем плане набрасываю розу, прорисовывая каждый лепесток и каждую росинку. Рядом появился тюльпан, а немного левее ромашка. Варя дала мне кисточку, и лепестки роз наполнились алым цветом, бесцветный тюльпан стал ярко-розовым, а ромашки удостоились жёлтого глазка и зелёного стебля. Я выбрала эти цветы, потому что розы алого цвета – это символ настоящей любви, розовые тюльпаны символизируют молодость и нежность, а ромашки — доброту и скромность.

Варя подправила мой рисунок, придав ему более аккуратную форму, прорисовала ромашку с большой точностью. Затем, вернулась к слону. Обвела его по всему контуру, убрав лишние выступы.

— Слон Семён умён, хорош и на облако похож. Вместо тучки с высоты поливает он цветы, – вдруг ни с того, ни с сего с задором продекламировала Варя. – Этот стишок я учила в детском саду. Давай нашего слоника назовем Семёном!

Она повернулась к окну. Солнце ласково щурится с высоты, своими лучиками освещает лицо нашей мастерицы, и я вижу, что её нос и щёки усыпаны мелкими веснушками. На ветках деревьев сидят и щебечут беспокойные воробьи. Варя подошла ближе к окну, посмотрела вниз. А там снег испуганно подсчитывает убытки — проталин ещё не много, но лёд вдоль дорог отливает старинным серебром.

Варвара вернулась к мольберту и резкими движениями нарисовала солнечные блики. Картина стала живой и тёплой. Казалось, что трава стала ярче, цветы раскрыли свои бутоны, дерево зашумело листочками, а у слона появилась улыбка. Вот и закончили!

Варя позвала меня на кухню пить чай. А я всё никак не могла насмотреться на её работы. На одной из них силуэт мужчины и женщины. Они стоят рядом, мужчина обнимает женщину за талию, она с нежностью склонила голову ему на плечо. Картина излучает покой и умиротворение. Палитра красок благородна и изысканна: зеленоватые, жёлтые, бурые, красные, шоколадные оттенки… Удивительно, но даже Варина чёрно-белая графика уносит воображение в сияющие разноцветные миры.

Перевожу взгляд на нашего слона. Семён вышел большим, толстым и добродушным.

Вы поедете на бал?

Дарья Лаврентьева

Долгожданная поездка в Тарханы обернулась для меня разочарованием. На улице минус двадцать – пробирает до костей. Серые пейзажи заснеженной усадьбы наводят тоску. Мы увидели всё, что предлагают вниманию посетителей: побывали в доме-музее, на могиле Лермонтова, в церкви, где его отпевали. Но мне не удалось почувствовать атмосферу этого места. А так хотелось…

Говорят, оказавшись в Тарханах, нужно обязательно побывать на балу. «Бал – это не только захватывающее театрализованное представление, но ещё и ключ к прочтению многих произведений Лермонтова», — объясняют сотрудники музея. Местом действия его самой знаменитой драмы стал светский маскарад.
Бал – заключительный пункт программы. Как хочется, чтобы этот день закончился… Влезаю в туфли, разглаживаю складки на платье. В последний раз смотрю на своё отражение. Передо мной старинное зеркало в резной деревянной раме. Что, если зеркала обладают памятью? Не исключено, что перед ним прихорашивались дамы позапрошлого века…

В коридорах барского дома многолюдно и шумно. Толпа несёт меня в просторный, ярко освещённый зал. Справа от входа старинный чёрный рояль. Рядом несколько кресел образца 19 века, стол для игры в карты… И — компания девушек в рваных джинсах и ярких футболках. Зачем я поддалась на уговоры подруг и надела платье? Дома это казалось хорошей идеей. Чтобы занять своё место среди одноклассников, придётся идти через весь зал, а я уже чувствую на себе десятки оценивающих глаз. Руки нервно касаются ткани. Пора.

В программе сказано, что танцевальные навыки для участия в бале не требуются. Но что, если это не так?
В дверях появляется стройный женский силуэт, шум стихает. Это девушка в атласном платье нежно-кофейного цвета. Светлые волосы убраны в причёску сложной конструкции, плечи и шея открыты. Она садится у инструмента, лёгким движением касается клавиш. Кажется, эта девушка, и её нежное платье, и музыка, разливающаяся по залу, созданы для этого места, для строгих старинных интерьеров.

Ласкающие звуки фортепиано сменяют энергичные, отрывистые удары по клавишам. Волнение возвращается ко мне с новой силой.

В проёме появляются господин в чёрном фраке и дама в красном шёлковом платье. Он держит в своей руке её тонкую белую руку.

— Дамы и господа, приглашаем на бал, — сверкая белозубой улыбкой, объявляет господин.
Снова распахиваются двери, и зал наполняется парами — мужчинами во фраках и очаровательными спутницами. От многообразия тканей, цветов, фасонов и белоснежных улыбок пестрит в глазах. Причёски выполнены так искусно, что, уверена, на изготовление каждой ушло пару часов.

Бал открывается полонезом. Пары освобождают центр зала, выстраиваются в два ряда. Движутся в величественном и медленном ритме. Наверно, не так-то просто идти, касаясь друг друга лишь кончиками пальцев. Пройти с благородством и изяществом под огнём тысячи любопытных глаз. Здесь видны как на ладони самая малая неуклюжесть в движении, самая лёгкая неуверенность в ногах, самое неуловимое непопадание в такт. Танцующие держатся так непринуждённо, словно прогуливаются по аллее парка.

Музыка прерывается. Чувствую, как потеют ладони.

— Господа, приглашайте дам!

Нет, только не сейчас…

— Не угодно ли Вам будет, сударыня? – прерывает мои мысли один из танцоров, протягивая руку в белой перчатке. Мы занимаем место среди танцующих.

С первыми звуками музыки зал наполняется смехом и топотом. Движения очень просты: нам предлагают упрощённую версию польского танца. Мальчики танцуют с «местными» дамами, девочки – с кавалерами во фраках. Танцующих много, мы постоянно «натыкаемся» на соседнюю пару. В то время как одни «взлетают», другие – приземляются. В толпе танцующих замечаю восторженное лицо одноклассника Коли. Улыбаюсь шире, вспоминая, как яростно он возмущался против всей этой затеи. Смущённый, неловкий, он танцует с той дамой в красном. Кажется, общее настроение беспричинного веселья передалось и ему.

Полонез, вальс, кадриль, мазурка… Фигура №1, фигура №2, фигура №3… В перерывах между танцами – светские беседы. Звучат романсы, стихи. Дамы делают записи в альбомах.

— Дамы и господа, котильон! Танец-игра! – объявляет распорядитель бала. Что-то подсказывает мне, что это последний танец.

Пары перелетают из одного конца зала в другой. Не слышно шагов: лишь складки шифона шелестят, сталкиваясь друг с другом. Кажется, на одном из таких балов Лермонтов встретил графиню Сушкову и предложил ей тур вальса.

Когда в мою сторону направляется один из тарханских джентльменов, вежливо отказываюсь: мне хочется посмотреть со стороны, ещё немного побыть в роли зрителя. Наши мальчики уже без смущения направляются к дамам. Вот девушка, одетая в рваные джинсы. Меняются осанка, движения, взгляд. Белые «найки» скользят по паркету. Зрители с восторженным умилением любуются танцующими парами.

— Спасибо, дамы и господа! – возвещает распорядитель, беря под руку свою спутницу в красном. Одна за другой пары скрываются в дверном проёме. Мы делаем несколько снимков на память. Прежде чем выйти, в последний раз осматриваю зал. По пути к гардеробу замечаю расставленные вдоль стен таблички Брайля.
Степь, покрытая слоем чистейшего, ослепительно-белого снега. В памяти всплывают строки: «Выхожу один я на дорогу. Сквозь туман кремнистый путь блестит. Ночь тиха: пустыня внемлет Богу. И звезда с звездою говорит…» Неудивительно, что сюда приезжают со всего света.

Свидетели хроники бешеных дней

Юлия Григорьева

«Без ярлыков нас просто нет»

24 февраля мы с Мариной приехали в КРЦ «Звезда» на концерт уфимской группы Lumen. До начала концерта ещё полчаса. Холл освещает только лампочка над гардеробом, людей пока совсем мало. И в лабиринтах коридоров, ведущих в маленькое концертное помещение «Звезды», и в самом зале света хватает ровно настолько, чтобы разглядеть лица вокруг.

— Я думала, что придут одни тринадцатилетние девочки.

Я тоже ожидала, что девушек в зале будет большинство. Всё-таки в группе чисто мужской состав, и тексты песен, которые я слышала до концерта, эмоциональные и о любви. Но толпа скандирует мужским хором: «Lu-men! Lu-men! Lu-men!». Основная масса — молодые люди не старше тридцати лет. Особенно активные парни в центре зала первыми начали вызывать группу на сцену: «Хотим рок!». Хотя до часа, указанного в билетах, ещё двадцать минут. Многие одеты в футболки с названием группы. Явно завсегдатаи рок-концертов. Но есть и такие, как мы с Мариной:

— Я из их нового альбома ни одной песни не слышал. Только пару старых знаю.

— Я здесь тоже почти случайно, но, говорят, хорошие ребята.

Сама я знаю только, что они приехали с презентацией нового альбома «Хроника бешеных дней», и даже послушала пару песен. Марина слушала весь, однако тексты запмнила не все. Как выяснилось, для полноценного наслаждения концертом Lumen этого недостаточно.

«Прыгай, если это слышишь!»

Двадцать минут восьмого. На сцену выходят двое гитаристов с барабанщиком. Их приветствует гул мужских голосов и одинокий женский визг откуда-то сбоку. Басы и барабаны сотрясли воздух «Звезды», парни махнули в такт своими шевелюрами, взметнув руки навстречу яростной светомузыке. Вышел солист — гул одобрения прорвался через грохот музыки, и концерт начался.

Тело невольно начинает двигаться в такт музыке. Рустем Булатов, или же просто Тэм, солист Lumen, уже весь красный от нехватки кислорода и жары. Он носится по сцене, играет на гитаре, взмахивая головой, и при этом умудряется петь так же хорошо, как на записи трека. Толпа тоже поёт, поддерживая фоном голос Тэма. Жарко. Когда прыгаешь, заодно пытаешься «зачерпнуть» свежего воздуха.

Перед очередной песней солист просит нас активно его поддержать.

— Да, а то стоят тут как батеньки! — Ответил ему за всех парень из центра зала.

— Выше, выше, выше, выше ставки, облака и крыши,

Выше, выше, выше, выше прыгай, если это слышишь!

Эта песня окончательно разогрела публику. Прыжки становятся синхронными. Прыгает каждый. На меня вдруг налетает впереди стоящая парочка — парни в центре зала начали толкать друг друга. Раньше о такой вещи, как слэм, я только читала. Словно шторм начался, толпу мотает из стороны в сторону волнами. А ребята, со всей силы толкающие друг друга плечами, выглядят счастливыми. Движение есть жизнь, и в них жизни, видимо, очень много. Ещё через одну песню парень из зала выбрался на сцену и бросился в толпу, которая подхватила и понесла его над головами. У него лицо счастливого ребёнка. Тэм на «стэйдж-дайверов» (и у этого тоже есть название) внимания не обращает — привык.

«Сердцем в груди выбирать, а не льдиной»

— Следующая песня является ключевой в нашей программе. Она содержит главное послание, которые мы хотели донести в этом туре. Мы очень рассчитываем на вашу поддержку и надеемся найти как можно больше единомышленников.

Я вслушиваюсь в текст изо всех сил. Безуспешно. Различить слова удаётся только в припеве:

— Если слышите, добавьте в список наши имена —

Мы одни из тех, кто хочет, чтобы кончилась война!

Я тут же мысленно вписала в этот список своё имя.

Песню «Государство» узнаю с первых аккордов. Её не играли ни на одной радиостанции, что не помешало треку возглавить список самых «заказываемых» песен на одном телеканале. Толпа одобрительно гудит, заслышав знакомые гитарные рифы, и вторит эхом быстрому тексту.

— Здесь типа демократия, на самом деле — царство.

Я так люблю свою страну и ненавижу государство!

Когда ребята отыграли эту композицию, Тэм заметил:

— Кто-то думает, что эта песня только о ненависти к государству. Мало кто слышит, что она ещё и о любви к своей родине, как ни странно. Ну, у кого как мозги поставлены.

«Гори, чтобы светить»

После очередной песни Тэм сердечно благодарит публику, и Lumen уходят со сцены под крики: «Ещё! Ещё! Ещё!» Толпа не думает расходиться. Все остались на месте и требуют группу обратно на сцену. Через десять или двадцать волн аплодисментов и криков, как раз в тот момент, когда я уже отчаялась, Lumen возвращаются. Это у них такая традиция?

Группа сыграла ещё две песни. После второй один из гитаристов снимает электро-гитару и берёт в руки акустическую. Первые ноты мелодии песни «Гореть» греют моё сердце – я слушала её тысячу и ещё раз. Вдруг парни из центра кричат всем: «Садитесь! Садимся!» и усаживаются прямо на пол. Через десять секунд весь зал «Звезды», исключая людей на балконах и гитариста на сцене, сидел на полу. Зажглись телефонные фонарики и пара зажигалок. Тэм, тоже сидя, запел вместе с нами знакомый до боли текст. Именно этого я ждала все полтора часа. Пение толпы не заглушает музыка, и слышно, как ладно мы звучим. Мой голос теряется в хоре, сливаясь с другими. Это я люблю в концертах больше всего — когда ты поёшь свои любимые песни вместе с сотнями людей, ощущающими то же самое. Мы все сидим, качаем фонариками в такт мелодии и наслаждаемся «домашней» атмосферой в зале. Парни из центра зала были к этому готовы. Ещё одна традиция Lumen.

После второго куплета Тэм, а за ним и публика поднимаются на ноги. Сотни голосов допевают песню, и группа, ещё раз отблагодарив публику, уходит со сцены, на этот раз окончательно. Толпа рассеивается, чтобы вновь собраться в узкую и длинную очередь перед гардеробом. Механизм «карусельки» из бабушек-гардеробшиц работает полным ходом, не задерживая нас в тёмном холле «Звезды».

«Добавьте в список наши имена»

По дороге домой мы с Мариной листаем фотографии с концерта, смотрим видео, обнаруживаем, что самарский хор поклонников рока звучит ещё лучше, чем нам казалось в зале. Подруга выходит из машины у своего дома. Я еду дальше по тёмным и пустым самарским улицам со скоростью хроники бешеных дней и думаю о пепле и мире. Правдивые, искренние тексты Lumen, эмоциональный Тэм, ребята, играющие музыку со всей страстью, парни из центра зала, которые не боялись быть самими собой… Сегодня они получили новые силы для выживания в жестоком современном мире, а список неравнодушных людей после концерта увеличился как минимум на два имени.